Разное

«ЛИЧНО ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ…»
Жизнь моего деда сложилась так, что он стал свидетелем и участником нескольких исторических событий своего времени.
Алексей Иванович Волокитин родился в 1874 году, в период царствования Александра II. Любопытно, что у него была как бы еще одна фамилия, по-уличному – Чуев, от его деда или прадеда, давшего название основанному в далеком ХVIII веке селу Чуевка (ныне – часть Добринки). Первопоселенцами были жители города Козлова (Мичуринска) – мещане-ремесленники, получившие на новом месте земельные наделы и переведенные в сословие государственных крестьян.
Судьба преподнесла деду немало испытаний. Он рано лишился родителей, рос сиротой. Его младшего брата Осипа усыновила семья родственников, записавших его на свою фамилию – Селезнёв. Алексею пришлось с юных лет приобщаться к самостоятельности, упорным трудом пробиваться «в люди». Еще при родителях он с отличием окончил церковно-приходскую школу, а в последующем активно занимался самообразованием, много читал. Освоил полезный навык – каллиграфический почерк.
Зная о его способностях, односельчане нередко обращались к нему с просьбой красиво и толково написать прошение, оформить какой-либо документ. Эти навыки пригодились ему и в последующем.
Прочно встать на ноги сироте помог, как сейчас принято говорить, и здоровый образ жизни. Он никогда не курил, не пристрастился к спиртному. Лишь по большим праздникам, будучи уже взрослым, семейным человеком, позволял себе единственный шкалик. В шкафу для таких случаев у него стояла «персональная» чарка.
Рассказывали и о другой его особенности – в зимнюю стужу, пообедав или попив чаю, дед никогда не торопился за порог дома, чтобы, скажем, накормить скотину, объясняя это так:
- Пусть зубы остынут…
Похоже, это объяснение не было лишено практической пользы: за всю свою долгую жизнь дед не потерял ни одного зуба, да и, вообще, к докторам не обращался.
Согласно записи в церковной метрической книге, 26 января 1901 года 27-летний Алексей Иванович сочетался законным браком с местной крестьянской девицей Марией Егоровной Буданцевой. Один за другим появились дети…
Когда началась Первая мировая война, деду исполнилось 40 лет. Вскоре его призвали на воинскую службу. Его грамотность оказалась весьма кстати: он был назначен на должность полкового писаря. Свои обязанности исполнял столь исправно, что дослужился до звания старшего унтер-офицера. Как говаривали в стародавние времена, не щадил живота своего (то есть жизни) – «за веру, царя и Отечество».
В нашей семье – не одно поколение – знали, что «мирная» писарская должность не помешала деду совершить героический поступок, удостоиться ордена святого Георгия – Георгиевского креста. Подробности его повествования о своем участии в боевых действиях за десятилетия подзабылись. Но главное запомнилось: дед отличился в одном из кровопролитных боев, когда его полк был на грани поражения – кончились боеприпасы. Полковой писарь под яростным огнем наступающего врага проявил инициативу, организовав доставку на передовую снарядов, лично участвуя в этом. Наши устояли…
В справке, недавно полученной из Российского государственного военно-исторического архива, сообщается: «В приказе № 80 по 32-му армейскому корпусу от 1 сентября 1915 г. значится старший унтер-офицер 410-го Усманского пехотного полка Алексей Иванович Волокитин, награжденный Георгиевским крестом 4-й степени за № 113611, пожалованным 15 сентября и выданным лично Его Императорским Величеством Великим Князем Кириллом Владимировичем за бои с 15 по 31 августа 1915 г.»
В качестве дополнительного поощрения дед получил кратковременный отпуск для поездки на родину.
Все годы войны моя бабушка Мария Егоровна растила четверых детей. Не только справлялась с домашними хлопотами, но и твердой рукой вела крестьянское хозяйство.
Много лет спустя бабушка, если кто-либо сетовал на трудности, с гордостью напоминала:
- Я солдаткой была…
ДОЛЯ КРЕСТЬЯНСКАЯ
Демобилизовавшись, дед занялся привычными крестьянскими делами. Наш земляк, Николай Иванович Логунов, летчик-фронтовик, отмеченный многочисленными боевыми наградами и до Великой Отечественной войны хорошо знавший нашу семью, писал в своих воспоминаниях: «Землю, как и все, Алексей Иванович с сыновьями пахал сохой, но чаще всего договаривались с соседями и, объединившись, пахали двухлемешным плугом, запряженным двумя лошадьми (в большинстве хозяйств было по одной лошади). Урожай ржи, проса и овса (пшеницу тогда не сеяли) убирали косами-крюками, а когда удавалось – косилками. Снопы свозили на подворье, где был оборудован ток. Молотили конными молотилками по очереди, объединившись по четыре двора (в молотилку требовалось запрячь четыре лошади).
Семья прочно встала на ноги. Не бедствовала, исправно платила налоги. Не только за счет хлебопашества (часть земли брали в аренду), но и благодаря грамотности и организаторским способностям деда. До революции и в период НЭПа местные купцы охотно брали его на ответственные и хорошо оплачиваемые должности.
Одна из бабушкиных племянниц, Антонина Дмитриевна Буданцева, в своих воспоминаниях указывала: «Волокитины построили большой деревянный дом под железной крышей. К нему сделали добротную пристройку, когда женился второй сын. Имели скотный двор, сад и небольшой прудик».
Но вот наступило бурное время коллективизации. Н.И. Логунов как очевидец тех событий отмечал: «Крестьяне, жившие в неухоженных избах, не имевшие скотины, не умевшие и не хотевшие по-хозяйски использовать землю, в колхоз вступали охотно. Середняки же всячески упирались, но под давлением властей многие были вынуждены подчиниться».
Подал заявление о приеме в колхоз и мой дед с сыновьями и снохой. Пришлось расстаться с лошадью, сельхозинвентарем. На колхозный двор с помощью катков отволокли рубленный из бревен амбар.
Деда назначили счетоводом (по-нынешнему – бухгалтером), а упомянутого выше Колю Логунова определили к нему в помощники - учетчиком по трудодням.
В «Трудовой книжке колхозника» под № 2, выписанной на имя моего отца Николая Алексеевича, отмечены выполненные им работы: возка и резка соломы, пахота плугом, обслуживание трактора, косьба вики…
Правда, отца вскоре из колхоза отпустили (он стал работать секретарем сельского Совета, а на фронт ушел с должности главного бухгалтера МТС). Отпустили с условием, что его 20-летний брат Виктор встанет во главе колхоза.
Все тот же Логунов, дополняя свое повествование, вспоминал: «Летом, когда женщин-колхозниц посылали на прополку проса, мне в свободное время поручали подвозить им в поле на подводе котел каши с мясом. Я слышал, как мою маму Дарью Семеновну и ее подругу Зинаиду Николаевну (жену Николая Алексеевича) хвалили за то, что они показывали пример в работе».
«СВЯЗЬ С ЧУЖДЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ ОТСУТСТВУЕТ…»
Казалось бы, жизнь по-новому налаживается. Но не тут-то было. 30 января 1930 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Основной упор в документе был сделан на «ликвидацию кулачества как класса», причем в кратчайшие сроки. И полетели головы: несколько чуевских дворов были признаны кулацкими. Эти семьи лишились всего имущества и были высланы «в места не столь отдаленные».
Местные ретивые активисты добрались и до моего деда, видя в нем «буржуазного элемента», пробравшегося в колхоз. Особенно рьяно выступал за его раскулачивание один из комсомольцев, родной брат (в это сейчас трудно поверить, но такое было время) моей матери.
«Дело о раскулачивании» рассматривала специальная комиссия с участием работника районного отдела ОГПУ (органа по охране государственной безопасности). В комиссию были представлены характеристики, другие документы. Вот один из них под названием «Отзыв», написанный 26 марта 1930 года Михаилом Васильевичем Добротворцевым и заверенный печатью Добринского сельского Совета и соответствующими подписями.
В «Отзыве», в частности, сообщалось: «Как бывший сослуживец считаю необходимым отметить следующие положительные качества А.И. Волокитина в качестве приемщика Добринского «Коопхлеба»: правильный прием крестьянского хлеба в отношении точности взвешивания, определения его качества и оценки, отсутствия на это жалоб со стороны населения». Отмечалось также, что складские помещения содержались в чистоте, обеспечивалось «бережное хозяйственное хранение зерна». Особо указывалось на «отсутствие связи с чуждыми элементами».
Словом, дед характеризовался как «серьезный деловой работник, , добросовестный и честный».
Сохранился еще один документ под названием «Подписка» от 16 июля того же года. Служивший с 1907 года конторщиком в Добринском Русско-Азиатском банке Николай Константинович Вертоградов писал, что в указанное время А.И. Волокитин работал в Добринке в торговой фирме В.Д. Федорова – сначала рабочим по перевозке товаров со станции в магазин, затем наружным приказчиком по отпуску черно-бакалейных товаров (соли, дегтя и др.). Позднее, до начала Австро-Германской войны в 1914 году (так в тексте. – Прим. Автора), служил приемщиком у торговцев по ссыпке хлеба М.И. Хазанова и Г.М. Хазанова.
После революции А.И. Волокитин работал в сельскохозяйственной кредитной кооперации. С 1925 по 1927 год был приемщиком хлеба в частной фирме «Товарищество «Посредник», затем служил по приемке хлеба в кооперативных организациях и в семеноводческом товариществе.
Никаких компрометирующих фактов в отношении деда Н.К. Вертоградов не привел.
Видимо, комиссия учла суть представленных документов. И не только это. По воспоминаниям местных жителей, на сходе граждан многие чуевцы горячо встали на защиту односельчанина. Раздавались возмущенные крики:
- Он же сиротой рос! Наемных работников не имел – своим трудом всего добивался!
Семью деда оставили в покое. Он умер в 1949 году в возрасте 75 лет. Мне тогда было около девяти. Хорошо помню, как проходили похороны. Я рыдал, не стесняясь. Родственники и односельчане, пришедшие проводить деда в последний путь, глядя на меня, заливались слезами.
Ко всему рассказанному добавлю: оба сына А.И. Волокитина погибли на фронте в 1943 году.
В. ВОЛОКИТИН.
На снимках: в 1915 году; складной налоговый лист (фрагмент); на склоне лет.