Разное

В течение календарного года в сельской местности много мелких, но обязательных ежегодных, жизненно важных дел, без которых само существование на селе ставится под вопрос. Это посадка и уборка картофеля, других огородных культур, заготовка сена для животных, приобретение зерна для птицы и комбикорма для поросят. В годы моего детства корову, поросят и уж, конечно, птицу держали почти в каждом доме. В сельских магазинах никогда не продавались ни молоко, ни сметана, редко можно было увидеть на прилавке и сливочное масло. Все это было в нашем доме в достатке благодаря кормилице корове.

 
Помню, как в конце 50-х годов у нас пала корова. Неожиданно она перестала есть. Вызвали ветеринарного врача. Он пришел к выводу, что животное абсолютно здорово, но что-то попало в кишечник и вызывает боль при приеме пищи. Пришлось прирезать нашу кормилицу. Мы, дети, плакали навзрыд, как по члену семьи. Мама тщательно проверила кишечник и обнаружила в нем большую швейную иголку, вставшую поперек… Ветврач дал справку о пригодности мяса к реализации, и отец сдал тушу в заготконтору. Добавив определенную сумму, родители купили молодую коровку.
С начала мая и до ноября корова была в стаде, и наемные пастухи гоняли скот в лес. Пастухам платили определенную сумму за каждую голову. Я как-то подсчитывал их месячный заработок. Выходило около 350-400 рублей. В 60-е годы это были очень большие деньги. Но и труд был от зари до зари.
На всю жизнь осталась в памяти сенокосная пора, которую по важности для крестьянской семьи можно разве что сравнить с бухгалтерским годовым отчетом или фронтальной проверкой школы (кому что ближе). К сенокосу готовились основательно и загодя. Отец настраивал 3-4 косья (это черенок с ручкой, на который насаживается сама коса), отбивал несколько кос различного размера, выписывал разрешение на покос в лесхозе, а затем в конкретном лесничестве уже оплачивал за определенную площадь покоса. На период сенокоса, а это минимум неделя, он брал отпуск. Во время сенокоса мы, то есть отец, я, а иногда кто-то из старших братьев, если бывали в отпуске, жили в лесу. Провизию привозили с собой: рыбные консервы, солдатскую тушенку (присылали братья-офицеры), копченое сало, которое сами же и коптили. Об этом стоит сказать подробнее.
Под коптильню была приспособлена русская печь. В дымоход, где подвешивалось сало, мог влезть только маленький человек. Это был я. Куски соленого сала обертывались марлей в два-три слоя. На меня надевалось платье моих сестренок, на голову – старая шапка-ушанка. В такой «спецодежде» я был защищен от печной сажи. В дымоходе были приспособлены специальные металлические пруты, на которые я и подвешивал сало. Сам процесс копчения осуществляла мама. Он идентичен приготовлению шашлыков, только длится часов 10-12. Во время копчения жир капал в подставленное для его сбора блюдо, а я с сестренками окунал в него кусочки хлеба… Пальчики оближешь!
И вот все приготовления к сенокосу закончены: косье привязаны к рамам велосипедов, косы, обернутые мешковиной, закреплены на багажниках, бруски, продукты, посуда и всякая мелочь – в сумках, повешенных на рули. Велосипеды в то время были основным транспортным средством. Их у нас было три, а то и четыре. На них сестры через несколько дней будут приезжать, чтобы сгребать скошенное сено.
Прибыв в лес, а это в пределах пяти-десяти километров от дома, отец подбирает место для лагеря. Мы сооружаем шалаш из жердей и покрываем его свежескошенным сеном. Вот, кажется, и обустроен лагерь. Отец поехал с визитом вежливости к леснику, на подведомственной территории которого мы будем косить сено, а вечером тот сам придет к нам на званый ужин. Это мероприятие проходило «на высшем уровне», и стороны оставались довольны друг другом. Описывать его не имеет смысла, потому что русские люди делают это по одному сценарию: что на Чукотке или на далеком Сахалине, то и в Пскове или в Липецкой области. Выпивали по одной, не замедляя – по другой, а там еще и… песни.
Утром лесник показывает полянки для покосов и (результат ночного «фуршета») площадь покоса удваивается. За время нашего пребывания здесь лесник еще не раз заедет на своей лошадке проведать нас и немного промочить пересохшее горло.
В основном косьбой занимался отец. А я, так сказать, понемногу подкашивал лопушки. Так отец называл сочную траву типа «Иван-да-Марья», лесной колокольчик, костянику и другие тенелюбивые растения, которые легко косились в любое время дня. А вот пырей, костер и другие злаковые, растущие на полянах, чисто скосить можно было только хорошо отбитой и наточенной косой, да и то по росе. Недаром гласит пословица «Коси, коса, пока роса!». Это сено как раз и было самым питательным и сложным для косьбы. Коса у отца всегда была остра, как бритва, и он ей, действительно, брил траву.
Работа косаря очень трудная. Я удивляюсь, как это отец, с его более чем стокилограммовой массой, выдерживал такую нагрузку: косить по несколько часов кряду. А ведь выдерживал! Я перегрузок особо не чувствовал. Да и род деятельности у меня за день несколько раз менялся: косил, готовил пищу на костре, ездил за водой, а иногда и за водочкой, за продуктами домой и так далее. Словом, жизнь моя в лесу была очень насыщенной, разнообразной и интересной. А как приятно было посидеть вечером у багрового пламени костра и подышать его душистым дымком, да на прутике прогреть кусочки копченого сала…
Сгребать сено приезжали мама и сестры. Этот процесс был также не из легких. Таскали траву на двух жердях, приспособленных под носилки. Накладывали на них сено, порой и перебарщивали по весу, несли к лагерю. Но вот сено собрано и можно его отвозить домой. В общей сложности набиралось на две-три машины. Помогать грузить сено на машину отец приглашал свою сестру Екатерину Васильевну. Тетя Катя, как мы ее называли, была большим специалистом по кладке скирдов. Муж ее погиб на войне, и все домашние работы, в том числе и чисто мужские, она научилась делать мастерски.
Отправив сено домой и разобрав шалаш, мы прощались с полюбившимся лагерем с прелестями покоса до следующего года.
В. НЕКРАСОВ.
с. Верхняя Матренка.

 

 

"Тишина"
Рис. В. Мальцева.
п. Добринка.