И ЛЕЖИТ НА ДУШЕ ГОРЬКИЙ КАМЕНЬ

Разное

22 июня – День памяти и скорби

Наши бывшие соседи - Николай Петрович с женой, два их сына и дочь продали свой кирпичный домик и уехали к родственникам в Казахстан. Нашими новыми соседями стали тетя Маша и дядя Ваня, которого мы уважительно называли Иваном Васильевичем. Доброй души был человек, очень любил справедливость, честность, никогда не проходил мимо чужого горя. Человек-трудяга, он всегда брался за любое дело, ему все было по плечу.

Но в биографии Ивана Васильевича была своя «закавыка» - он с октября 1941 года и до самой Победы находился в Германии в качестве военнопленного. На память об этом у него остался нервный тик, который начинался в минуты сильного волнения. Правая сторона щеки и глаз так ходили вверх и вниз, что смотреть на это зрелище было жутко.

Историю Ивана Васильевича, на долю которого выпали такие страшные испытания в годы войны, мне хотелось бы поведать читателям. Обо всем этом я слышал от него лично, многое осталось в памяти, хотя я и был тогда еще мальчишкой.

Рассказывать буду, пожалуй, от лица самого участника тех событий.

… После того, как нас взяли в плен, была долгая-долгая дорога на Запад. Измученных и обессилевших, нас привезли в лагерь для военнопленных где-то в самом центре Германии. Здесь были тысячи людей из разных стран, разных национальностей и вероисповеданий. Условия страшные: холодные бараки, изнуряющий и лишающий сил голод, охранники с собаками, колючая проволока. Все это не оставляло даже надежды на побег.

Наверное, в начале войны подобных лагерей у фашистов было не так много, а пленные все прибывали и прибывали. Поэтому, по мнению начальства, чем больше людей погибнет, тем лучше.

Говорили, что в качестве эксперимента немцы вводили военнопленным с помощью укола какое-то вещество, после чего человек умирал в страшных муках. Один из узников, мой земляк из Воронежа - его звали Андрей, был по профессии медиком. Поэтому его привлекли к этому страшному делу. Сколько мог, он спасал людей от верной гибели, пока его самого не расстреляли немцы перед строем на глазах у всех. Я был в числе тех, кому поручили собрать по баракам тела умерших за ночь узников и Андрея в том числе. Перед глазами до сих пор стоит страшная картина: мы складываем в грузовик тела умерших. Андрея приносим последним. Запомнилось его удивительно молодое, красивое лицо, темное пятно на груди и забрызганный собственной кровью белый халат…

А затем нас поставили на край рва, и конвоир уже наставил на нас свой автомат, громко щелкнув затвором. Но тут к нему подошел водитель грузовика и что-то быстро сказал по-немецки. Так решилась наша судьба. Конвоир махнул рукой, велев нам садиться в кузов машины. Смерть прошла на волосок от меня. Ведь никто из похоронной команды, как правило, не возвращался обратно в лагерь.

Немного в стороне от бараков в нашем лагере стояло необычное сооружение, о назначении которое первое время никто из нас не мог догадаться. Из трубы этого здания время от времени шел столб густого дыма. И только увидев, как туда загоняют группы пленных, а назад никто из них не возвращается, поняли – это крематорий. Однажды в такую группу обреченных попал и я. Первая партия уже скрылась за массивными воротами. Мы, человек десять, стоим и ждем своей очереди, прощаясь взглядами с друзьями. Но что-то там у немцев не заладилось. Продержав нас у ворот больше часа, они разогнали всех по баракам. Это был второй случай чудесного спасения от неминуемой смерти. Видно, кому-то свыше было угодно, чтобы я выжил и встретил счастливый день освобождения.

… Как-то немцы стали спрашивать, нет ли среди нас каменщиков. Я отозвался. Нас собрали в специальную бригаду, как оказалось, для работы в других лагерях. Почти четыре года мы строили кирпичные здания, клали печи… Нас много возили по Германии, побывали и в Польше.

Долгожданное освобождение пришло в 1945 году. День Победы радостно встречали все, а вот нас, бывших военнопленных, ждало еще немало испытаний. Через несколько дней после освобождения нас погрузили в специальные вагоны и повезли на Родину … в далекую Сибирь. Так я оказался еще в одном лагере, только на этот раз советском. Шло долгое и тщательное разбирательство: как и когда попал в плен, при каких обстоятельствах… Многих осуждали на большие сроки. Наконец, по запросу пришли мои документы, где подтверждалось, что наша часть попала в окружение и сдача в плен не была добровольной. Таким образом, мне удалось избежать печальной участи многих моих товарищей, «искупавших вину» за несовершенное ими преступление.

Позже, уже в мирное время я понял, что к бывшим военнопленным отношение у государства, мягко говоря, не очень хорошее. Не покидало ощущение непонятной вины, которое всячески вызывали в нас некоторые товарищи. Случалось, что по этой причине бывшего узника лишали слова на колхозном собрании… Это было очень обидно. Хотя жили и работали на общее благо не меньше других, в заслугу нам это никто не ставил…

* * *

Иван Васильевич (к сожалению, забылась его фамилия) умер в 1957 году, оставаясь до конца дней глубоко порядочным человеком. В наши дни отношение государства и окружающих к таким людям, как он, коренным образом изменилось. Им даже положены какие-то доплаты к пенсии. Справедливость восторжествовала. Жаль, только, что до этого времени многие из них так и не дожили…

В. РЯЗАНЦЕВ.

д. Малая Матренка.

* * *

Воспоминания детства

КОГДА ОТЦЫ ВОЗВРАЩАЛИСЬ С ВОЙНЫ…

Во время войны и после жилось нелегко. Мы, дети, всегда были голодные, лишенные нормальной семейной жизни, потому что отцы ушли на фронт. Но вот война кончилась, и папы некоторых детей стали приходить домой. Как же мы завидовали нашим сверстникам, которые вмиг становились счастливыми! Они гордились отцовской пилоткой и радовались тому, что теперь у них есть мужская защита.

Нам, тем, чьи папы не вернулись с фронта, было обидно: почему к нам так жестока судьба, в чем мы виноваты?

Хотя тоже надеялись. Мы часто уходили на дорогу, вдоль которой стояли столбы в сторону Усмани. Сидели и ждали «свое счастье». Казалось, вот-вот появится вдалеке фигура солдата, идущего домой. И он окажется тем, кого так долго ждали. Однажды так и произошло. Мы увидели, как кто-то в солдатской форме шел по дороге, и побежали ему настречу. Да, это был солдат с фронта. Он нас всех погладил по голове, расспросил, как кого зовут. А потом вздохнул и сказал, что он не наш папа и что идет в другое село…

Когда в поле зрел урожай, мы собирали колосья в мешочек и приносили домой, зная, что вечером мама сварит кулеш. Нас часто разгоняли. От объездчика было убежать легко, так как на самом деле он не объезжал поля, а ходил пешком. Да еще был без одной руки. Но если появлялся председатель колхоза, то - берегись! Он ездил на большом сером жеребце, а в руках у него всегда был кнут, которым он громко щелкал. Мы с визгом разбегались в разные стороны.

Моя мама всегда заступалась за нас в таких случаях. Однажды она даже схватила взвившегося на дыбы коня за уздечку и остановила его. А потом начала стыдить председателя за то, что пугал нас своим кнутом. После этого случая мне завидовали подруги потому, что в их глазах моя мама оказалась смелой и справедливой…

А. АЛЕКСЕЕВА.

с. Верхняя Матренка.

* * *

Поэтические строки

ТОТ СТРАШНЫЙ ДЕНЬ

В тот страшный день земля рванула в небо.

От грохота застыла в жилах кровь.

Июнь цветастый сразу канул в небыль,

И смерть вдруг оттеснила жизнь, любовь.

Надели гимнастёрки и шинели

Вчерашние мальчишки – цвет страны.

Девчонки на прощанье песни пели,

Желали выжить в грозный час войны.

Война, как ком, катилась по дорогам,

Неся разруху, голод, смерть и боль.

Осталось их в живых совсем немного,

Принявших первый, самый страшный бой!

В атаку шли за правду, за Отчизну,

За мир, за мать с отцом, за добрый дом.

Чтоб защитить от ужасов фашизма

Права на жизнь, что рушилась кругом.

Сирень, гвоздики, нежные тюльпаны…

Начало лета, жизнь вокруг кипит.

Жива любовь, зарубцевались раны,

Но этот день июня не забыт!

Т. ЛАВРОВА.