Разное

Москвичок несколько раз чхнул несгоревшим бензином, недовольно засопел и заглох. 
«Искра пропала», - с ноткой отчаяния промолвил водитель. Убедившись в том, что отремонтировать на месте не удастся, он достал трос. Потолкав несколько раз взад и вперед, мы развернули машину по направлению к Добринке.
-Ты, Александр Тихонович, дождись попутки и отгони машину в гараж, а мы с Виктором Ивановичем пешочком дойдем до совхоза. Здесь километров пять всего осталось, - сказал Петр Никитич, и мы двинулись по направлению к поселку. В этот день было намечено проведение партийного собрания по поводу предстоящей посевной кампании. Я был зональным инструктором и, кроме того, уполномоченным представителем райкома партии на период весеннего сева. В связи с этим моя поездка в совхоз была как рабочая. Обычно добираться приходилось как на рейсовом автобусе, так и на «хвосте» у какого-нибудь руководящего работника, имеющего служебный транспорт, а то и просто на попутке.
В тот день я случайно узнал, что редактор едет в совхоз «Н», и вот мы в пути и почти у цели, но пешком.
- Если не секрет, какова цель Вашей поездки в совхоз? - спросил я у попутчика.
- Зачем я еду в совхоз? С людьми поговорить надо. Письмо в редакцию поступило от одного из жителей. Письмо анонимное, отвечать формально некому, печатать тем более нельзя, но суть в том, что подписать его могли все рабочие и специалисты. Не буду детально излагать факты, Вы услышите их на собрании, но суть вот в чем. Директор совхоза построил для себя дом со всеми удобствами и рядом баньку. Что здесь криминального? Да ничего! Дело в том, что рабочие, а также и специалисты получают дома без внутренней отделки и домашнего водопровода. Я понимаю, что туалет в доме, ванная – это немалые расходы, хотя, как посчитать, не такие уж и большие деньги. Но воду-то нужно в дом провести, а хороший хозяин доделает остальное. Есть что сказать мне не только директору с его строителями, но и самим жителям совхоза. Будучи участником Великой Отечественной войны, я увидел, что, чем дальше мы шли на Запад, тем краше и опрятней становились города и села. Чем мы хуже этих людей? Каждый житель у своего дома, рабочий на своем рабочем месте должен наводить порядок. Невольно вспоминаешь слова Федора Михайловича Достоевского: «Красота спасет мир», - закончил свой монолог Петр Никитич. Лицо его раскраснелось, лоб и багратионовский нос с горбинкой покрылись капельками пота. За два года работы в райкоме партии я впервые услышал от члена бюро подобные слова о культуре быта, о человеке, в конечном счете, а не о молоке, мясе, посевной или уборке урожая. О простом труженике, который все это и производит, никогда и речи не было. Как он живет, что его волнует, есть ли у него элементарные удобства?
Вскоре мы подошли к Дому культуры, около которого стояли несколько автомобилей, два автобуса и грузотакси. Партийное собрание только началось. Мы прошли в зал и сели на свободные места.
Увидев запоздавших гостей, секретарь парткома объявил, что в зале присутствует член бюро райкома партии Абрамов Петр Никитич, и попросил пройти его в президиум. Под аплодисменты партийцев Петр Никитич прошел в президиум собрания.
В выступлениях директора совхоза, главного агронома, секретаря парткома и других членов партии были обстоятельно рассмотрены все основные вопросы предстоящей посевной кампании. В заключение взял слово Петр Никитич. К всеобщему удивлению, он начал говорить о культуре. Не о культуре вообще, а о культуре быта, о скирдах соломы, стоящих перед домами, о покосившихся заборах, о той же воде, не подведенной в дома, и о мусоре вдоль дорог. Говорил он так горячо и увлеченно, что в зале послышались возгласы: «Верно говорит! Что мы, хуже других! Правильно режет правду-матку» и другие. Мало того, он попросил включить в постановление партийного собрания пункт об обязательном вводе водопровода в каждый дом рабочих и специалистов за счет совхоза. - - Ну, а остальные удобства и все вопросы культуры быта - на вашей совести, товарищи! - закончил свое выступление Петр Никитич.
Не могу сказать, строго ли исполнялось данное решение партийного собрании, но то, что порядка в поселке стало больше, в этом нет сомнения. Это один из примеров, когда я увидел Петра Никитича, как человека, болеющего душой за простых людей, за цивилизованные условия тружеников села.
Мне не довелось часто встречаться в непринужденной обстановке с этим мудрым, тактичным, скромным во всех отношениях человеком. Являясь по должности журналистом, как член бюро райкома партии он был и партийным работником. Петр Никитич обладал большой эрудицией, новизной взглядов, более широким пониманием происходящих в стране процессов, как бы опережая свое время. На заседаниях бюро райкома партии он нередко выступал в качестве стабилизатора доходящих порой до «кипения» разборок персональных дел коммунистов. Он всегда находил смягчающие обстоятельства при наказании провинившихся, особенно по независимым от них причинам происшедшего. Донских Виктор Васильевич и последующие первые секретари прислушивались к мнению редактора.
Встречаясь с Петром Никитичем в неформальной обстановке, я всегда удивлялся его энциклопедическим знаниям и простоте общения, никогда не доходившей до формальности и панибратства. Завершая небольшое повествование об этом прекрасном человеке, я сказал бы следующее: ушел из жизни не тот, кто умер, а кто забыт. Отсюда следует простой вывод: Петр Никитич Абрамов не ушел из жизни благородных земляков - добринцев, потому что не забыт, мы помним о нем.
В. НЕКРАСОВ.