Разное

Владимир Федорович Топорков родился 4 декабря 1940 года в деревне Троицкое Хворостянского района. с 1958 по 1960 работал в районной газете «Красное знамя», позднее – в других изданиях на разных должностях, в том числе около 8 лет редактором Становлянской районной газеты. 
Затем – на ответственной руководящей работе: председатель райисполкома, первый секретарь райкома партии, председатель областного Совета народных депутатов, с 1991 – первый секретарь обкома КПСС. Около четырех последующих лет – корреспондент газеты «Советская Россия» по областям Черноземья.
Был избран народным депутатом РСФСР. С 1995 года – депутат Государственной думы двух созывов.
Автор 17 книг (романов, повестей, рассказов), член Союза писателей, член Союза журналистов России, академик Академии российской словесности, лауреат областной писательской премии имени И.А. Бунина, заслуженный работник культуры РФ, награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалями.
… Началась наша история так. После окончания Чуевской средней школы я вскоре был принят в штат редакции соседнего Хворостянского района на должность литсотрудника. 5 мая 1958 года отмечался традиционный День советской печати. Листая подшивку, обратил внимание на часто встречающуюся фамилию Топорков.
-А это кто? – спросил я у старшего коллеги Адольфа Ивановича Беляева.
- Однажды, - ответил он, - к нам в редакцию зашел среднего роста паренек с густой черной шевелюрой. Непокорный вихор часто свисал ему на лоб, и он небрежно отмахивал его рукой назад. Заметно смущаясь, положил на мой стол тетрадь со стихами.
Стихи были слабые, но чем-то приковывали к себе внимание. Разговор был долгим, откровенным, хотелось, чтобы те живые ростки, которые пробивались в стихах Володи Топоркова (так звали парня), не завяли, не засохли.
- Хорошо, буду стараться, - твердым голосом заявил он, уходя.
Потом Володя часто приходил к Беляеву за советами. Увлекался чтением литературы, слал в газету заметки.
А послужной список Топоркова начался вполне обычно, как у многих деревенских ребят. Мать, вдова кадрового офицера-фронтовика, без обиняков объяснила сыну, что при их бедственном материальном положении учить его дальше у нее не на что. Определяйся, мол, сам.
Так он и поступил. Подался в механизаторы, получил трактор, включился в пахоту. Но не надолго. В редакции районки вспомнили о способном пареньке и пригласили на корреспондентскую работу. Здесь его быстро оценили и даже повысили с должности литсотрудника до заведующего сельхозотделом. Мудрыми, добрыми учителями новичка стали «битый» газетный волк редактор Петр Федорович Галушкин и талантливый поэт Беляев, печатавший свои стихи не только в районке, но и в областных газетах, литературных журналах «Подъем», «Нева».
Работал Володя много и упорно, часто выезжал в колхозы, совхозы, на предприятия. В редакции транспорт – мерин-тихоход с санями-розвальнями (зимой) и тарантасом (летом). На места приходилось добираться на попутках: на грузовиках, тракторных санях, а в осеннее и весеннее бездорожье – верхом на лошади. Случалось, удавалось пристроиться к кому-то из районных начальников.
В каждом номере газеты появлялись топорковские заметки, корреспонденции, очерки о хороших людях, рассказы, стихи и даже фельетоны (тоже в стихотворной форме). Правда, с поэзией он постепенно и бесповоротно расстался. Уже тогда явно проклевывались его писательские наклонности.
Эти поездки иной раз едва не заканчивались трагически. Однажды зимой в метель, возвращаясь из колхоза, что близ станции Плавица, шел по железнодорожным шпалам. Завывал ветер, снег залеплял глаза. Володя чуть не попал под колеса паровоза, лишь в последнее мгновение словно чья-то невидимая рука столкнула его на насыпь.
Похожий случай произошел во время другой зимней поездки с председателем райисполкома Демиховым (конечно же, на лошадке) в деревню Новая Байгора на отчетно-выборное колхозное собрание. Назад возвращались ночью. Внезапно началась снежная круговерть. Заблудились, поплутали несколько часов, едва не стали жертвою лютого холода. Но все же повезло, выбрались к ближайшим станционным строениям.
В Хворостянке Топорков прошел хорошую выучку, в том числе и в житейском плане, возмужал.
О тех годах он вспоминал: «Вместе со мной работал Валерий Волокитин, мой сверстник, приехавший из Добринки. И у него выработалась своя тема – краеведение. Писал о многих наших славных земляках, местных исторических событиях. Позднее уже в Добринке и о своей бывшей районке написал под заголовком «Была в Хворостянке газета» со снимками тех далеких времен. Есть там и упоминание обо мне, правда, автор не удержался и задал вопрос: а чего это я в политику ударился? Но, кажется, сам Валерий наблюдал, как страдает народ в глубинке от так называемых реформ (Волокитин работал заместителем главного редактора районной газеты в родной ему Добринке, хотя в свое время его направляли в Елец на должность редактора, но, видимо, он не смог изменить своим «палестинам»), теперь пишет все острее о жизни земляков».
Но вернемся к хворостянской газете. Здесь в 1959-1960 годах произошли серьезные изменения. «Неожиданно освободили от должности Галушкина, ушел учителем в школу Беляев, - вспоминал Топорков. – Новый редактор, Анатолий Иванович Улицкий, в прошлом учитель, привыкший делать все «от параграфа к параграфу», пытался и наше творчество уложить в эти рамки. И первым ушел Валерий Волокитин, благо его позвали в Добринку на должность литсотрудника. А в июне 1960 года не стало и хворостянского района, его просто-напросто упразднили».
Володя остался без работы. Но вскоре ему позвонил заведующий сектором печати обкома КПСС и спросил, согласен ли он переехать в соседний Октябрьский район. А куда деваться? Согласился…
Ехал с неохотой, словно предчувствуя, что встретят его здесь не по-доброму, придется немало помыкаться. Так и случилось. В тот период мы часто переписывались. Приведу несколько цитат из его писем.
«Милостивый государь Валерий Николаевич, здравствуй! – писал он 10 ноября 1960 года в присущем ему ироническом тоне. – Бьет тебе челом изгнанник Хворостянский, переселенец октябрьский Владимир Федоров… Борюсь с жизненными невзгодами, а их очень много.
Во-первых, Октябрьский не мил страшно; во-вторых, быт не устроен. Живу во вшивой квартире, питаюсь в столовой, и никто тебя не ждет…
Встретили меня без аплодисментов. Хотя речи по поводу восхождения на престол были. Дело в том, что все время они выпускали газету втроем (двое в отпусках). Стремлюсь приучать к порядку, но эффект маленький. Впрочем, вскоре тоже перейдем на планирование номеров и строгое соблюдение намеченного. А пока загораем до 12 ночи, когда петухи начинают петь». Из дальнейшей переписки видно, что «изгнанник» тоскует по Хворостянке, по коллективу, с которым успел сродниться, по друзьям.
10 января 1961 года. «Сегодня – первый день моей работы (после экзаменационной сессии. – Прим. В.В.) и первый день огорчений. Крепко повздорил с шефом и вот ко всему дежурю по номеру. На сердце – страшная тоска, где-то даже колет. Понимаешь, Валера, мне ужасно не везет в жизни… Ввиду того что у меня впереди ночь и спешить некуда, изложу-ка я тебе все свои мытарства, дела, думы, а то мне здесь поделиться не с кем…»
А далее – три страницы убористых строчек.
Что касается работы, Володю, прежде всего, волновал низкий профессионализм коллег. К его удивлению, многое делалось по старинке. К примеру, редактор лично макетировал полосы, а верстка – отвратительная. Топоркова уже поставили на должность ответсекретаря, но к макетированию он допускался лишь изредка.
Особенно Володя возмущался низким качеством материалов: «Редко услышишь слова «фельетон», «зарисовка», «очерк». Ни единой живинки, серость, скука. Многое из написанного с трудом дочитываю до конца. Кстати, должен выразить тебе и в твоем лице всем журналистам вашей газеты свою горячую признательность. Умело делаете! Твои материалы прочитываю с удовольствием.
Вот если бы вновь удалось поработать вместе!».
А в заключение автор просил написать ему подробнейший ответ – «не менее 500 строчек петитом» (петит – мелкий, убористый типографский шрифт). «И быстрее, ради бога, не дай совсем погибнуть другу».
Тон последующих писем заметно изменился, прибавилось оптимизма. 28 февраля 1961 года. «Читаешь ли ты нашу газету? Если да, то заметил, что твой друг побывал в Острогожске. Скажу прямо: там настоящая журналистская академия. Поездка была очень интересной, многому научился. (Острогожская газета «Новая жизнь» считалась тогда одной из лучших районных газет страны – Прим. В.В.).
«Переселенец октябрьский» взялся за работу с новой энергией. К тому же налаживался и быт: получил трехкомнатную квартиру с кухней в новом райкомовском доме. Но его отношения с редактором обострились до крайности, об этом даже шел разговор на бюро райкома партии. «Редактора изрядно высекли, а мне ничего. Все потому, что мои новаторские предложения нашли поддержку у первого секретаря райкома».
И все же обстановка в редакции постоянно балансировала на «грани войны». Топорков окончательно понял: ему здесь не сработаться. И стал усиленно просить обкомовское начальство о переводе в другой район.
- Поднимешь газету – пошлем к осени заместителем редактора, нет – будешь сидеть в Октябрьском, - такие условия поставили ему.
Разрешению этого конфликта во многом поспособствовало то обстоятельство, что Октябрьский район вскоре был ликвидирован. И началась «одиссея» Топоркова по разным редакциям. Став маститым журналистом и писателем, он с искренней теплотой отзывался о тех временах, когда сделал первые творческие шаги в родной Хворостянке.
… Минули годы. В декабре 2002 года в литературно-краеведческом музее районной библиотеки торжественно отмечалось 70-летие со дня рождения А.И. Беляева. Приехал тогдашний руководитель областной писательской организации Б.М. Шальнев, другие гости, а с ними – В.Ф. Топорков. Эта встреча стала для нас последней, как бы прощальной. Владимир Федорович был тяжело, неизлечимо болен, хотя виду не показывал, бодрился. Поговорили по душам, вспомнили молодость.
Вручая мне свою автобиографическую книгу «На перекрестках судьбы», Володя крепко пожал руку. На оборотной стороне обложки косым размашистым почерком было заранее написано: «Дорогому Валерию Николаевичу Волокитину – на память о совместной работе. В. Топорков. 22 ноября 2002 г.»
Дома я тут же взялся за чтение книги. Она поражала остротой политических оценок, бескомпромиссной, истинно бойцовской наступательностью в дискуссиях с оппонентами.
Не хотелось бы еще раз привлекать внимание читателей к своей скромной персоне, но все же приведу одну задиристую цитату, относящуюся к сложным и трудным временам – первой половине девяностых годов: распад СССР, роспуск КПСС, воссоздание КПРФ, выборы депутатов разных уровней на альтернативной основе… Общество бурлило. Топорков – в гуще событий. Поездка за поездкой по городам и районам. Многолюдные встречи. Не везде они проходили гладко. Так произошло и в Добринке, в районном Доме культуры.
С нескрываемой обидой Владимир Федорович писал: «… Не обходилось без курьезов. Например, таких, как публикация в родной добринской газете «Зачем приезжал Топорков?» Эта заметка больше похожа на донос, без тени смущения сообщала, что, оказывается, Топорков в новом костюме (это тоже подчеркивалось!) приезжал только для того, чтобы воссоздать компартию. Тогда невольно подумалось, что и редактор, и заместител, мой друг В.Н. Волокитин, еще совсем недавно гордились своей принадлежностью к партии, а теперь считают, что народному депутату РСФСР от Добринского района, писателю, журналисту и просто земляку появляться в родных местах нельзя».
Воздержусь от комментариев. Отмечу только, что в своих оценках Володя не совсем прав. Время постепенно все расставляет по своим местам…
В.Ф. Топорков умер 18 июня 2003 года. А совсем недавно вышло из печати многотомное издание его произведений. Достойный памятник нашему земляку!
В. ВОЛОКИТИН.
На снимках: в этом неприспособленном помещении размещались редакция «Красного знамени» и типография; В.Ф. Топорков (справа) с редактором П.Ф. Галушкиным; депутат Государственной думы В.Ф. Топорков.